Teen wolf - Greenberg\Bob

[nightanddau]

У автора плохо с головой, автор начитался ереси, бэйте меня...но я вижу их отношения)))
Фандом: Teen wolf
Пейринг: ПИрожок\Гринберг
Название: Ты читаешь стихи
Рейтинг:...Нихт
От Автор: Люблю Стайлза, вы поймете это по второму стиху...но экспириенс то надо!


Ты читаешь стихи.
Я не мог этого знать, и не должен был знать, но узнал и теперь строчки русского поэта засели в моей голове, непонятная тарабарщина, в твоем исполнении, так гармонична, что я даже уловил суть.
А ведь это была лишь репетиция, разминка, и все-таки у меня перехватило дыхание, к черту экономику, я иду за сборником в ближайший книжный.
Мальчишка- перещеголял по своему таланту лажать многих, всех спортсменов земли, зачем вообще держать такого на поле.
Роберт видит под защитной маской тонкие губы.
Губы, созданные для всяких там Ямбов и, может быть, Силлабо, губы, заслуживающие чтобы им, наравне с голосовыми связками поставили памятник.
- ГРИНБЕРГ!
Почему, почему же в обычное время твой голос так невзрачен, беспомощен и тих, вот, я и сам начал слагать поэмы.
Кстати, как тебя пустили в библиотеку? В ту ночь, чувствуется привкус запрета, ради чего Ричард, ради того чтобы никто не мешал, а я так не вовремя решил вздремнуть промеж Классикой зарубежной литературы 19 века.
А тут, вдруг откуда не возьмись, Мистер Гринберг во плоти. Он и томик Цветаевой, на оригинале, возможно, самое интимное свидание из всех, что светят парнишке, поэтому я притаился, у каждого свои тараканы.
Так и получилось.

Max Richter – Maria, The Poet ( слушайте, слушайте! а потом читайте дальше)
( если лень искать то...)

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!

Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.

Виолончель, и кавалькады в чаще,
И колокол в селе...
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле!

К вам всем - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои?!-
Я обращаюсь с требованьем веры
И с просьбой о любви.

И день и ночь, и письменно и устно:
За правду да и нет,
За то, что мне так часто - слишком грустно
И только двадцать лет,

За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,

За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру...
- Послушайте!- Еще меня любите
За то, что я умру.

Бобби Финсток, в русском- ни в зуб ногой, и все же, заучивает наизусть, то самое стихотворение, попутно обругивая наамфетаминившихся подростков, которые, как с цепи сорвались, Маккол, Джексон, даже Стилински…но только не Гринберг, этот предпочитает нюхать книжную пыль, а не кокаин, или что сейчас в моде.
Роберт Финсток, покупает диктофон, конечно один есть, но качество записи оставляет желать лучшего, так что бац-бац, новый диктофон, знакомая «зарубежка» что сегодня?
Я применил все правила маскировки, и все же как хочется аплодировать, кричать «Бис» выгнать Ричарда Гринберга из школы, и вообще расстрелять как врага народа, за его секрет, за его голос, за его интонацию.
За это.


Завидую я.
Этого секрета
не раскрывал я раньше никому.
Я знаю, что живет мальчишка где-то,
и очень я завидую ему.
Завидую тому,
как он дерется,-
я не был так бесхитростен и смел.
Завидую тому,
как он смеется,-
я так смеяться в детстве не умел.
Он вечно ходит в ссадинах и шишках,-
я был всегда причесанней, целей.
Все те места, что пропускал я в книжках,
он не пропустит.
Он и тут сильней.
Он будет честен жесткой прямотою,
злу не прощая за его добро,
и там, где я перо бросал:
"Не стоит!"-
он скажет:
"Стоит!"- и возьмет перо.
Он если не развяжет,
так разрубит,
где я ни развяжу,
ни разрублю.
Он, если уж полюбит,
не разлюбит,
а я и полюблю,
да разлюблю.
Я скрою зависть.
Буду улыбаться.
Я притворюсь, как будто я простак:
"Кому-то же ведь надо ошибаться,
кому-то же ведь надо жить не так".
Но сколько б ни внушал себе я это,
твердя:
"Судьба у каждого своя",-
мне не забыть, что есть мальчишка где-то,
что он добьется большего,
чем я.

Чем хороша старая аппаратура, она не пищит, а эта новомодная очень даже возвещает Мистера Конан-Дойла и не менее уважаемого Хемингуэя о моем присутствии.
Прятки кончились, его высочество Гринберг.

- Мда, неловко
- Давно вы тут?
Ха, бедолага, даже охрип от страха, или это злость, или смущение, Роберт Финсток, почему-то не врет.
- Ну, примерно три месяца.
- Каждую пятниц, вечером?
- Фатальное совпадение.
Ричард медленно садится на пол, то ли расслабленно, то ли в преддверии слез выдыхает, бесполезная попытка самоубийства.
- Только родителям не говорите
- Ладно…одного не пойму, Гринберг, обязательно в оригинале декламировать, я же половины не понимаю!
Подросток смотрит на меня, как на сумасшедшего, а чего, лучшая защита- нападение.
- Мне нравится, и мысли и звучание, после Русских поэтов, как-то проще приступать к иностранным произведениям.
- А сегодня кто был?
- Евтушенко.
- А потом кто?
- Симонов
- Учти, от тренировок, я тебя все равно не освобожу! Так, что там с Симоновым?