ДНИЩЕ ПЕРСИ

[nightanddau]

СЕГОДНЯ НОВЫЙ ГОД. Я ЕГО НЕ ОТМЕЧАЮ. НО ВОТ НАПИСАЛА ПОДАРОК ПО МОТИВАМ СОБСТВЕННОГО ОРА.
nightanddau.diary.ru/p211469723.htm
*АС ОЛВЭЙС*
ПИСАЛА НА КОЛЕНОЧКЕ СЕГОДНЯ. ПРОРВА ОШИБОК. В ПРОЦЕССЕ ЧТЕНИЯ МОГУТ ВЫПАСТЬ ГЛАЗА И ЗАЖЕЧЬСЯ СЛОВАРЬ ДАЛЯ.

ПОДАРИТЕ МНЕ БЭТТИНГ
ВСЕХ С2017.
2016 ИДИ НА ХУЙ!

Фандом: Фантастические ТВАРИ и места их обитания
Пейринг: Перси\Куинни\Тина
Рейтинг: PG?
Предупреждения: ЭТО НЕ ГЕТ. ЭТО СЕМЕЙНАЯ НЕЖНОСТЬ И НЕМНОГО ЯКОБА. ООС. УМРИ ВСЕ ЖИВОЕ В ВАНИЛИ.




Комната для свиданий переполнена, некоторым разрешено сидеть в палатах. Почти поправившиеся и безнадежно потерянные. Интересно, какой гений додумался их объединить?
Глупые слухи возвели это место в абсолют: здесь всем хорошо и поправка неминуема.
Разновидность благотворительного приюта. Маги живут в нем десятилетиями и не всегда понимают, что это не их дом.
Вне добрых стен даже самые добрые волшебники обречены на медленную гибель. По разным причинам. Они просто больше не могут одни, кто-то должен их греть. Показывать пример - вот так надо дышать, а вот так - улыбаться.
Разрешается приносить газеты, сладости и подарки. Позволено громко рассказывать сплетни, подпрыгивать и расхаживать по палате. Милосердная анархия в ожидании того, кто поможет выбраться на свет божий. Да, именно выбраться.
Прямиком на небеса.
Разорванный на кусочки, Персиваль чувствует - ему тут не место. Может он и похож на завсегдатаев, но ему точно не приходится придумывать собственные чувства. Они там, в голове, в животе, в груди- разливаются теплыми змейками и шипят на кончике языка.
Родные и незнакомые одновременно.
Персиваль знает, его надолго не хватит. В один прекрасный день свяжет из простыней веревку: если не сбежит, то повесится.
Самые радикальные меры. Самые беспощадные из беспощадных.
Лишь бы не сюсюкали как с несмышленым младенцем, который только и может, что «агу-агу» выдавать. Нужно признать, первое время речь и правда давалась с трудом. Тело казалось чужим. Оно было вредным и капризным.
Приходилось часами тренироваться, изучая собственное лицо. На ощупь лицо было родным-любимым. Потом попросил зеркало, обрадованная сестричка тут же все устроила. Хорошее зеркало было, старинное. Зеркало не виновато, что Персивалю так не понравилось собственное отражение.
До слез не понравилось.
Конечно, ломать чужую собственность было не лучшим решением, но его успокоили, что починка дело минут.
Все равно покаялся, опустив голову, закусив губу чуть ли не до крови.
Просто чтобы не пугать врачей очередной гримасой. Ведь не выпишут, а на волю хотелось.
Не к кому-то определенному, Персиваль подозревал, что за душой у него ни жены, ни детей, ни любовных романов. Только имена подчиненных ровной строкой.
Самая бесполезная информация на свете. Волшебник берег ее изо всех сил, а сил у него было не так уж и много.

***

Тина собирает информацию по кусочкам и чем больше узнает, тем сильней нервничает. Самая страшная тайна Департамента Магии такова: у Персиваля Грейвса никого нет. Он самый одинокий человек на свете и, скорей всего, проведет новый год под присмотром бдительных врачей. В компании безобидных сумасшедших. В палате.
Тина не забудет, как увидела его, бредущего по коридору. Казенная белая пижама больше напоминающая саван и пушистые тапочки ярко-оранжевого цвета. Чей-то подарок, надо полагать. Первая странность: прежний Грейвс даже под Круциатусом бы не согласился облачиться в нечто подобное. На всякий случай, Тина поинтересовалась у врача:
- Разве тут не разрешено ходить в домашнем?
- Разрешено, Мисс Голштейн. Ваши коллеги принесли кое-что по нашей просьбе.
- И он отказался?
- В категорической форме. Мы не стали настаивать.
Издалека Персиваль казался привидением: невзрачным, бестелесным. Он приближался, шаркая подошвой, как уставший старик. Тина не знала, чего ей хочется больше: рвануть навстречу или бежать прочь. Все-таки, до всех событий с двойниками, Персиваль был достаточно благосклонен к обеим сестрам. Сухой, но неизменно добрый голос. Почти черные глаза умудрялись быть теплыми. Неужели сломан? Окончательно и бесповоротно?
Грейвс как назло рассматривал собственные ноги. Лишь столкнувшись с бывшей подчиненной нос к носу, он поднял голову.
- Тина.
Глаза. Теплая бездна никуда не делась. На месте, родненькая.
Она на автомате протягивает руку, хотя между ними это не принято.
- Хотите чая?
- Чая?
- С бергамотом. Вы ведь мой гость. На улице такой холод, проходите, погрейтесь.
Если вас так заботливо приглашают в сумасшедший дом, то почему бы в нем не задержаться.
Тина проследовала за жизнерадостным Персивалем. Она была уверена, врач за их спиной смахивает слезы умиления. Боже, Тина сама хотела плакать.

***

Новый год не самый спокойный праздник.
Куинни любила его за царящий хаос и громкие голоса напевающие что-то веселое. Массовое помешательство совершенно нормальных людей.
Сейчас оно мешало.
Вязание как показала практика, не то же самое что готовка - сбиться легче легкого. Сбиваться Куинни нельзя. Времени итак в обрез.
Еще нужно собрать кое-какие продукты. Упаковать вещи.
Сегодня они забирают Персиваля домой. Не к себе конечно. Хозяйка квартиры ясно дала понять, что не потерпит в своих стенах разврата. В костных мыслях миссис Эспозита была куда резче и грубей. Какой же пошлой бывает фантазия престарелых леди.
Тяжелый разговор состоялся несколько дней назад. С тех пор Куинни уже дважды была у Персиваля. Он откармливал зефиром и шоколадными зайцами, похлопывал по плечу - Куинни легчало.
- Мистер Грейвс, я ведь чуть не превратила ее в жабу.
- Ну и превратили бы.
- По правде, Тина меня опередила.
-Передайте Тине, что я восхищен.
Странно, всего за пару недель, они стали маленькой семьей.
Голштейн-Грейвс.
Визиты вежливости превратились в домашние посиделки. Когда получалось, сестры приходили вместе. Иногда прибегали по-отдельности, с ворохом возмущений, за порцией чая.
Куинни брызгала эмоциями и делилась последними слухами. Украшала палату бумажными цветами, закармливала выпечкой. Персиваль бурно восторгался каждым съеденным кусочком. Девушка сразу призналась, что готовкой занимается один ее хороший знакомый. Якоб.
Персиваль взял за привычку писать незнакомому Якобу благодарственные письма.
Тина была полной противоположностью. Неизменно официальная, она следила за каждым словом. Персивалю почему-то казалось, что девушка переняла эту манеру именно у него. У него - прежнего.
Безукоризненно выглаженная, причесанная, она приносила книги и газетные вырезки. Все, что касалось судебного процесса над Грин-де-Вальдом.
Она не боялась сделать ему больно, как остальные. Не секретничала и не смягчала правду обещаниями. Зато гарантировала, что вытащит его из больницы.
Перси тогда не решился навязываться, но как только вопрос стал ребром, ответил однозначно.
Голштейн и только Голштейн.
Он выбрал двух непутевых сестер в качестве своих временных «опекунов», хотя кандидатов было предостаточно.
Поговаривают, президент изрыгала огонь, когда услышала, кому доверили ее некогда лучшего сотрудника.
Выбрал секретаршу и некомпетентного аврора средней степени годности.
Сумасшедший.
Он бы еще попросил навязать ему свитеров с оленями. Впрочем, президент не знала, что ее подопечные именно этим и занимаются в минуты досуга. Они вяжут в поте лица. Свитера с оленями, для Персиваля.