[nightanddau]

28.05.2017 в 16:58

Пишет  mrK:

XD

24.05.2017 в 15:19

Пишет [J]Del Fox[/J]:

— Мама, приготовь мне завтрак.
— Если я сплю с твоим папой, это не значит, что меня надо называть "мамой".
— А как мне тебя называть?!
— Как обычно — Игорь.

(c)

Приквел Так сказать. Епаный стыд.
Но я не могла не...
А че третья лежит на фикбуке, а тут нет.
Романтик же

ВОРНИНГ: ТАМ УЕВА ТУЧА ОШИБОК. ОБАСНУЯ НЕТ. СОВЕСТИ НЕТ.
СЛЭШ. ЮСТ. ДЕТЕНОК.
ПЕРИНГ: Игорь\ПАПА.

1

Каминг аут получился неожиданным даже для самого себя. Словосочетание-то какое, не русское- каминг аут. Игорь Аркадьевич учил немецкий и верил, что некоторые помирают в одиночестве, так и не поцеловавшись. Он вообще был человеком простым: везде неуспевающим и немодным. Все ждал чего-то, воротил нос, а мог бы…в кандидаты наук.
С Ленкой Сидоровой мог бы.
И с Нюсей.
И с Гошей, но Гоша любил Сидорову. Из эгоизма, вредности не полез в эти дебри. Не та степь, чтобы экспериментировать.
Глядишь, досидел бы до пенсии в тесной ординаторской, не зная горя. Шил бы и подштопывал потихоньку. Серая масса белых халатов. Не спился и то вперед. Очень-очень вперед.
Больница была маленькой, можно сказать пропащей. Россия поднималась с колен. Игорь Аркадьевич же, пересчитывая копейки в кошельке, все чаще подумывал на эти колени грохнуться. Милостыню просить или еще чего…
Люди разные нужны, а деньги не пахнут. Хлеб, кстати, тоже.
Руки не трясутся и спина целей. Спина. Вечно согнутая, перекрученная как веревка на отжиме. Не позвоночник, а подарок судьбы.
Так что, спина в каминг ауте виновата. Очень даже.
И образовательная система страны, встающей с колен. Та, которая заставляет первоклассников тягать центнеры от школы до дома, тоже на скамье подсудимых.
Игорь был сердобольным до мозга костей и до тех же структур невезучим. Честно подбирал брошенных котят-щенков-птенчиков, но те, пожив в его холостяцком закутке, дохли как заговоренные. Игорю было обидно до слез. Потом оказалось заботливые соседи травят. Берегут внуков от уличной заразы.
Доктора никто так не берег. Он был обычным, не хватал звезд с неба, планировал увольняться. К чертовой матери, во дворники — проститутки переквалифицируется. Заживет с дворовым блохастым шариком. Все лучше, чем слепнуть в кабинете, где лампочка то потухнет, то погаснет.
Да и закапывать людей, зверей осточертело.
Игорь целенаправленно шел в контору увольняться, когда дорогу перегородила суровая барышня лет десяти. Она смотрела на Игоря огромными глазами, словно не понимая, что перед ней человек. Девочка с обложки советского плаката, только красного галстука на шее не хватает, а так вылитая Алиса Селезнева. Очень несчастная Алиса, из очень несчастливого будущего, где Россия таки поднялась с колен.
— Дяденька…
Кроме Игоря дяденек на улице не было. Слово-то какое подобрала ласковое. Доселе молчавшие инстинкты взвыли. Эту кнопку надо схватит в охапку и уволочь домой, к перекиси, зеленке.
Тут же перед внутренним взором замаячили соседи. С этих станется в милицию позвонить, а дальше здравствуй клеймо "педофила". Хрен вам с маслом, подумал Игорь и успокоился окончательно.
Девочка не плакала, просто не могла найти слов для своего маленького горя.
— Дяденька, портфель утопили.
Игорь как-то сразу проникся трагедией. Достал бумажные салфетки и без доли сюсюканья протянул всю пачку. Щедрый жест, рыцарский. Впервые украл с работы что-то. Сувенир так сказать. Вор, ворюга, но пригодилось же!
— Кто топил?
Вопрос был глупым, взрослым. Наверное не за справедливостью подошла, за справедливостью к другим людям ходят. А тут прямо безвыходность. Игорь откашлялся и замял оперативно — розыскные вопросы. Не только портфель топили, заразы. По асфальту за девочкой тянулись мокрые следы. Сделал же кто-то пакость, руки бы поотрывать…
— Ты это, живешь где?
— Близко. Только одной страшно.
— Ругать будут?
— Да нет…плакать будет. Ему нельзя плакать, ему плохо становится. Дяденька, что делать?
Действительно, не в портфеле печаль. Игорь, не задумываясь, присвоил девочке звание «доча года» и поспешил утешить.
— Тебе повезло, если что, откачаем твоего папу. На плечах кататься умеешь?
Она умела. Она, как выяснилось позже, вообще была незаурядным ребенком, с широкими взглядами на жизнь.

2

Девочку звали Алиса Селезнева. Игорь нес ее на плечах, гордо. Она была олимпийским огнем и знаменем победы. Всем вместе. Мужчина не чувствовал тяжести и смаковал редкое мгновение, зная, что вечером, а может и раньше, придется ставить в бедро что-нибудь обезболивающее.
Плевать. Как будто хлопот мало.
Алиса переживала, что любимая курточка не просохнет до завтра, что придется надевать неудобные, колючие колготки, а эти оставить на батарее в комнате. Что затонул папин подарок. Маленький портфель с тетрадками, с учебниками, пошел ко дну. Не Титаник, но печально.
Девочка забыла про этикет и называла Игоря по имени, как потенциального спасителя драгоценного "отца". К слову,рекламой родича Алиса занималась отчаянно, с остервенением.
- У нас конфеты есть и Люся.
- Люся - это мама?
- Нет, Люся - это кошка.
Алиса в глазах Игоря стремительно набирала баллы. Он уже хотел оставит ее себе. Батенька прокараулил ребенка, пусть теперь пинает на себя. Эгоистичная мыслишка споткнулась сама о себя, когда девочка начала кричать на всю улицу:
- Пап! Я тут! Живая!
Не такими орами родню утешают, ой, не такими. Несчастный родитель несся на всех порах. Вообще, Игорь сначала не был уверен, это человек или просто бегущий силуэт инопланетянина.
От греха подальше снял свою ношу, поставил на землю. Фенит аля комедия. Пора и честь знать, а то пришибут.
Но спина, трижды перепроклятая, решила иначе. Счастливые возгласы семейного воссоединения смешались с протяжным страдальческим стоном.
- Папа! Там Игорь!
Приехали. Битый битого сейчас потащит, а дело то плевое - на кубик анальгина. Загадочный «папа», точней его загадочные ноги маячили на горизонте. Стройные, длиннющие, сами по себе живущие. Игорь так подумал и рассмеялся. Шустрая Алиса уже гладила его по голове, уверенно и безапелляционно.
Сейчас домой заберет…так только своих можно гладить.
Игорь закрыл глаза и приготовился умирать счастливым.
Папа, чей образ изначально представлялся чем-то немощным и слабохарактерным, умудрился Игоря разогнуть и поволочь в неизвестном направлении. Очевидно, к конфетам и Люсе.
- Да я тяжелый…
- Нормальный.
Папе Алисы срочно нужно устраиваться к ним заведующим. С таким командиром их днище зацветет и даже появятся деньги на ремонт. Отыщутся как миленькие.
- Игорь, вы тут не умирайте. У меня дома из лекарств только кошка и ректальные свечи.
Всем бы так, подумал Игорь и, на всякий случай, покрепче зажмурился.
Папа Алисы был красивым. Папа Алисы был идеальным. И противный голосок, скорей всего принадлежащий сучке- спине пел фальцетом « …Что бы ты без меня делал… просрал бы свое счастье…»

3

Люся была мировой кошкой которая глубоко в душе одобряла репрессии Муссолини. Золотые глаза смотрели пристально. Прямо в Игоря и его несостоятельный героизм.
На кухне гремели чайники и кружки, а в комнате висела гробовая тишина. Люся отказывалась мурлыкать, Люся отказывалась быть доброй. Эту подозрительную мадам, наверное, стороной обходят, какое уж там травить…
Игорь сам не понимал, откуда берутся его несуразные мысли. Взрослый ведь человек, даже образованный в нужных местах. И тут кошка…хорошая, как ни крути.
Она имела право устроить геноцид одного конкретного мужика, хотя бы потому что ее в недобровольном порядке уложили рядом. То ли грелка, то ли противоугонная система.
Одно ясно, пушистая бестия выпустит когти, стоит подать признаки жизни. Лучше лежать полешком, пока где-то за стеной истерично шуршат пакеты.
Люся для профилактики ткнула в шею холодным носом и напутственно мяргнула.
Игорь вдруг понял, почему так сильно хотелось завести животинку. Ради мокрой щекотки, продирающей до позвоночника. Понял и не удержался, посягнул приласкать чужое…
— Уже поладили? — Безымянный папа довольно улыбался, комкая в руках сырое полотенце. — Свечки все равно оказались просроченными.
Игорь невольно огорчился. Экая оказия, не вовремя просочились!
Рассматривать Папу было ошибкой. Лучше бы Папа остался абстракцией с богичными ногами.
Сердце пропустило удар, а затем ломанулось из груди куда-то к пыльной люстре. Доселе нелюбвеобильный орган решил, что сверху любоваться Папой будет проще. Не видеть его полностью проще. По всем приметам выходит, что рыжий-рыжий конопатый, но это, если страдаешь близорукостью и катарактой.
У Игоря, при всех стараниях министерства здравоохранения, зрение единица. Он свою работу из тысячи узнает. Не каждый день человека по кусочкам сшиваешь. Не каждый день из-за этого увольняешься.
И когда это было? Еще до рождения Алисы Селезневой.
— Узнали, значит, — тонкий шрам на скуле, когда-то раздробленной скуле, уже заслуга пластического хирурга. На лицо Игорь посягнуть не смог, просто не смог…- В прошлый раз матерились как сапожник. Это успокаивало, чтобы вы знали.
Да, матерился. Потому что оборудования нет, людей нет, а вот тело покореженное в час ночи есть. Хоть заморгайся — не исчезнет.
А парень то жив. А парень то — замечательный папа Алисы.
— Я, наверное, пойду. — Игорь не добавляет подальше от вас такого красивого. Шитого-перешитого, там, под футболкой.
Валить за границу, в Финляндию.Вот прямо бегом-бегом от несусветно бледных веснушек. Мария Иосиф и все святые, нельзя быть одновременно курносым и сексуальным.
— Да нет, наверное, не пойдете. Я пакет с вафлями развязал.
Фиаско в чистом виде. Дело идет к чаепитию и смене ориентации. Если не прямо сейчас, то на недельке точно.