Заложник

[nightanddau]

АУ в котором Эггзи закончил военную подготовку и пошел на контракт, чтобы заработать деньгу, но жизнь неудачно забросила в пустыню. К боевикам и прочим радостям.
Внезапная аттака, отряд почти весь перебили, Анвин взят в плен до выяснения обстоятельств. СМИ новость по каналам не пустили, о заложнике знает горстка людей и те спасать не рвутся. Кто обменяет террориста на мальчика в здравом уме.
Неделя, вторая. Мишель обивает пороги, в поисках, а ей отворот поворот. Никому не нужен скандал.
Мишель помнит номер с медали наизусть. Она только порадуется если ее тревога будет ложной, но Гэрри слишком ответственный мальчик, чтобы так долго молчать без причины.
Звонок принят. По комнате Эггзи ходит джентельмен, чья физиономия вызывает у женщины изжогу. Но он серьезен и так уверенно собирает вещи сына, что не возникает ни тени сомнений; Гэри вернется в этой самой белой футболке, в этих пижамных штанах. Домашний, обычный...живой Эггзи Анвин.
Не сказать, что было просто найти. Сложно. Еще сложней было сдержаться и просто убить каждого, кто был причастен к похищению. На большее, к несчастью нет времени, да и что-то подсказывало, скелет в тряпках навидался всякого. Пытки, пусть и таких тварей его бы не порадовали.
Везти такой экспонат матери, верх безрассудства. Пусть наберет пару килограмм, иначе не узнать мальчишку с фотографии.
А мальчишка едва очухался, волком смотрит.
- Я сам поем.
- Я сам пойду.
- Я сам помоюсь.
Не дерзит, но дистанцию ощутимо держит. Про отца сказать язык не поворачивается. Реабилитация же.
И пока все в Кингсмене орут, что пора бы Галахаду закругляться в своей благотворительности, Галахад вежливо шлет всех нафиг, ибо Артур точно знал об Анвине, но не счел нужным беспокоиться.
Вот пусть и дальше сидит на попе смирно. На серебряной ложечке.
Гарри нравится подкидывать хмурому мальчишке сладости и апельсиновый сок. И радоваться каждому набранному грамму, как личному достижению.
И когда пришла награда за терпение, Гарри почти удивлен. Эггзи, хоть и тощ как щепка, обнимает что надо. Надо было раньше дать мелочи переговорить с мамкой по телефону.
Кто ж знал, что он настолько впечатлительный и нежный.
Теперь вдвойне жаль, что обошлось без пыток. Это были бы самые долгие и интересные пытки в жизни Гарри Харта.


АПД: ДОББИ ХОРОШИЙ ЭЛЬФ. ДОББИ САМ СЕБЕ АФТОР.
У ЭТОГО ДАЖЕ НАЗВАНИЯ НЕТ.
МОЙ БЕЗЫМЯННЫЙ РЕБЕНОК
МОЙ ЭДДИ ОРЕЛ ЭПИСТОЛЯРНОГО ЖАНРА.

АПД 2: ГОСПОДЬ Я СКАТИЛАСЬ ВО ФЛАФФ. ХОТЯ В МОЕМ СЛУЧАЕ ФЛАФФ ШТУКА СТРАШНАЯ. Я ХРОНИЧЕСКИ НЕ УМЕЮ ПРОПИСЫВАТЬ ТОНКОСТИ ЛЮБВИ И УХОЖУ В ДЕБРИ ПСИХОАНАЛИЗА. ВСЕМ СПАСИБО. ДАВАЙТЕ НАПЬЕМСЯ

АПД 3: Я КАК ОБЫЧНО ЗАБАБАХАЛА МУТНЕШУЮ НЕЖНО-КОНЦОВКУ.
ЭТО Ж НАДО СТОЛЬКО ГЛАВ АНСТ НАГНЕТАТЬ, А ПОТОМ СИРОПОМ ПОЛИТЬ. ДА! В МОЕМ ПОНИМАНИИ ТАК ВЫГЛЯДИТ СИРОП.
УХАХА.
ОООСИЩЕ.
БРО- ТЫ ГЕНЕРАЛ КОТИК, ЗНАЕШЬ ЖЕ????





Nightanddau сердечно благодарит за бесконечное терпение и бэттинг .don juan
Собственно, если бы не добрые слова и оры, я бы и первой главы не написала. ТАК ЧТО, БРО- ИТС ФОР Ю. СТРАНА ДОЛЖНА ЗНАТЬ СВОИХ ГЕРОЕВ.
Рейтинг: PG-13-R ?
Варнинг: ООС в рамках АУ. Если оскорбила чувства верующих- слава мне и САТАНЕ.

Глава 1

Женевская конвенция, где бы она ни ошивалась, в тот солнечный день была попрана самым наглым образом. Очередное надругательство над человеческими законами довольно быстро всплыло на поверхность; машина подорвалась рано утром, о четырех погибших знали уже в полдень. О пропавших начали скорбеть аж к вечеру.
«Пропавший без вести», все равно что смерть, растянутая на несколько дней. Простую истину объяснили еще в учебке, на случай если кому-то из курсантов не повезет исчезнуть.
Во время подобных лекций инструкторы, сердитые гладковыбритые дядьки, смотрели на тех, кто управлялся с оружием хуже остальных. С этим взглядом, по-отечески снисходительным, Гэри столкнулся лишь раз, перед самой отправкой.
Ирак, якобы мирное местечко.
Ребята, оставшиеся в Лондоне, наперебой твердили, как Анвину повезло вырваться. Настоящая работа, а не патрулирование улиц с дубинкой. Элита, значит, будут кататься на машине, писать кучу протоколов, мазать друг друга солнцезащитным кремом перед отбоем.
Курорт, а не служба. Только знают ли завистливо поскуливающие коллеги, что до службы доехать не удалось никому. Снесло к чертям перспективные планы на жизнь, разметало в разные стороны. Буквально.
Машина, старенькая, легкая взлетела на воздух не хуже фейерверка. Трудолюбивые боевики растаскали все, что осталось от людей и их снаряжения. Наверное, это напоминало распродажу новорожденных щенков: взяли за шкирку и унесли. Не в лучший мир, нет, конечно. Забрали в самое что ни наесть пекло и свалили кучей, как хлам на выброс.
Новая реальность началась с холода и удушья. С засохшей рассыпчатой крови и не только…
Каждую ночь кожа покрывается тонкой корочкой инея. Одеял пленникам не предусмотрено, даже одежду забрали. Оставили майку и трусы, так что они скорей раздеты, чем одеты.
Символический комфорт.
Проходя пять стадий принятий, Гэри запинается об отрицание. Дело не двигается с мертвой точки, отчасти из-за самого Анвина, который тоже не двигается. Он и рад бы отползти от сердитого сапога, но каждое движение почему-то воспринимается как попытка вооруженного побега.
Мнительные ребята эти террористы, хотя мелковаты и качеством и количеством. Должно быть, вздохнули спокойно, когда трое из четверых захваченных самостоятельно отошли в мир иной.
Доумирали вовремя, поразительно синхронно.
Первое время их тела служили оставшемуся в живых мальчишке матрасом. В темноте Гэри обнимал на ощупь сильные, враз поникшие плечи.
Он ничего не мог для них сделать, только воображаемо греть.
Только искренне улыбаться.
В этом состоянии было что-то от истерики. Эггзи шутил сам для себя, вслух, чтобы не забыть, что он – четвертый – живой.
Ненадолго отвлекал интереснейший процесс съемок. Правила простые: посмотреть в камеру проникновенно, затем, назвать имя, фамилию, номер части.
Вместо этого Гэри Анвин передает привет премьер-министру. Вместо этого Гэри Анвин лепечет что-то про серебряные ложечки.
Часть про ложечки пришлось вырезать. Куцый фрагмент отправили на телеканалы, но те, разумеется, не ухватились за «сенсацию».
Свобода слова в последнее время никудышная. А если и дойдет до кого надо, что толку? Откажутся и свои и чужие.
Сочувствуя, даже скорбя, дипломаты покачают головой, но вместо живого мальчика, выкупят трех умерших. Вот в чем соль - умерших.
Эггзи не загадывал, а видел будущее. Он, оказывается, был неплохим провидцем в условиях чрезвычайных обстоятельств.
Еще одна шутка вприкуску с горечью не увидит белого света.
Откровенно попахивающие тела выносят на поверхность. Слышно, как их волокут по песку. Противный, наждачный звук. Словно мертвые упирались, не желая оставлять своего желторотика на растерзание пустыне. Словно не хотели быть товаром даже посмертно.
Честные, честные мертвые ушли.
Обнимать, кроме себя, некого…
Эггзи улыбнулся еще шире. Кто-то хороший, в идеально пошитом костюме знает координаты его тюрьмы. Знает, но не придет. Страх, его микроскопические признаки, как рукой снимает.
Каждую ночь, Гэри Анвин покрывается тоненькой корочкой инея. Он обещает себе, что испугается. Увидит свет в конце туннеля и обязательно испугается.

Глава 2

Хорошие мамы так не делают, не ждут полторы недели, прежде чем поднимать настоящую панику. Хорошие мамы ждут дольше, верят людям на слово.
Мишель потеряла мужа, она теперь прожженный параноик и специалист по длительным командировкам.
Тревога в ее случае не просто чувство.
Дело в письмах, которые не доходят. Проблема в вечно выключенном телефоне. Короткие гудки дублируются куда-то в грудную клетку, навязывают жизни особенный ритм.
Прекрасный ритм, самое то, чтобы укачать и без того притихшую Дейзи.
Слишком притихшую и безразличную после отъезда Гэри. Нет, после исчезновения Гэри.
Что делают хорошие мамы, когда перед ними закрывается очередная дверь? Вряд ли стараются выбить вежливой секретарше зубы.
Мишель бы и не старалась, но, с недавних пор, фамилия «Анвин» является чем-то запретным. Эту фамилию похоронили в розовых, синих и оранжевых бланках. Мальчик под грифом секретно - везде стоит его неряшливая подпись. В графе о неразглашении - аккуратная подделка.
Секретарша заслужила каждую пощечину.
В участке никому нет дела до теории заговоров. Следователя волнует лишь одно: согласна ли Мишель пойти на мировую? Выплатит ли она штраф пострадавшей стороне?
Очень убедительный мистер, но от его аргументов так и прет бездарностью.
- Зачем вам проблемы? Подумайте о дочери.
Мишель плохая мать, ведь умудряется и о сыне не забыть.
- У меня есть право на телефонный звонок.
- У вас есть право на телефонный звонок.
Через пятнадцать минут подследственная обелена по всем статьям, а следователь искренне хочет съесть протокол задержания.
И еще очень хочет достать из нижнего ящика непочатую бутылку виски.
Сегодня он будет пить до победного.
Участок дружно пялится, как сногсшибательный во всех смыслах мужчина забирает самую обычную Мишель.
Адвокат дьявола, сошедший с обложки модного журнала, провожает свою клиентку до Кэба. Он по-джентельменски придерживает дверь.
Он по-джентельменски кивает зевакам на прощание.
Равнодушная от природы толпа сочувствует врагам этого человека. Еще больше сочувствует его любимым.
Мишель ощущает недовольные взгляды лопатками. Каждая клеточка тела в ответ если не ликует, то злорадствует. Ничего, что маленькую победу выгрыз Гарри Харт. Ничего.
Ли называл его «Галахад»
Галахад, родовое проклятие семьи Анвин. Надо быть последней дурой, чтобы держать за пазухой слово «вендетта».
Кроме того, вблизи мужчина не выглядел таким уж роскошным, скорей несколько растрепанным, самую малость – помятым. Даже прическа: не волосок к волоску, как в прошлый раз.
Будет лучше, если Мишель сделает вид, что не заметила бурые разводы на белоснежных манжетах. Это не кровь, а сок. Или вино. Или что угодно.
Проявляя минимальные правила вежливости, гостеприимства, Мишель приглашает Гарри на чай. Она капитулирует. Она качественно сжигает мосты.
Если Дин узнает, что в ее доме, пусть и пятнадцать минут от силы, гостил какой-то тип не из круга, точно взбесится. Что же…синяком больше, синяком меньше.
От чайного сервиза ничего не осталось, но Харту все равно достается самая красивая чашка, к ней даже блюдечко прилагается.
Пока Галахад бесшумно поедает жестковатые крекеры, Мишель пытается подыскать слова поприличней. Получается не очень - день был тяжелым.
Вряд ли сбивчивый рассказ заслужит Пулитцеровскую премию. Все, с кем она разговаривала до Гарри, тоже слушали. Они слушали иначе: не моргая, не записывая, не понимая.
Кабинет за кабинетом и везде одно и то же.
Нет ничего удивительного в том, что Мишель снится не Эггзи, а шум канцелярии: принтеры, факсы, шредеры. И ни одного человека, ни души…
А теперь есть свой, персональный рыцарь, кто бы мог подумать.
Настоящий рыцарь, собирающийся в крестовый поход, за ее сыном, а не за чертовым Граалем.

Глава 3

Война хороша тем, что неразборчива. Ей не нужна кредитная история и характеристики с предыдущего места работы. Война примет с распростертыми объятиями любого. Выдаст бейджик и право кричать: свободная касса!
Живые - налево, а мертвым просьба не двигаться.
С ног на голову перевернутая система скидок работает как по часам: за сотню человек иногда получаешь меньше, чем за одного единственного.
Доставка на дом – самая сомнительная услуга из прейскуранта. На людях не принято писать: «Осторожно! Хрупкая вещь». А стоило бы.
Родственники частенько выкупают то, что осталось. Даже если это гниющее мясо. Даже если это не их ребенок.
Сострадание цивилизованных людей распространяется на трупы, а на живого мальчика нет. Цивилизацию можно понять.
Не смотри мальчик так страшно, его бы пожалели. Его бы, как остальных, выволокли на солнце, завернув в кусок брезента.
Брезент – штука дефицитная: не требует особого ухода, не заявляет прав и не кричит о гуманности. Пленник скоро будет похож на часть полевого интерьера.
Лучше бы он погиб при взрыве, лучше бы в него попала случайная пуля. Но нет - всего лишь контузило. Ладно, очень сильно контузило.
Товар подслеповато щурится, слышит одно слово из десяти. Понимает одно слово из двадцати, если очень повезет. Он улыбается, как сумасшедший, при любом удобном и не очень случае.
Среди потертых рюкзаков, новенькая, подаренная вскладчину, сумка смотрится как минимум смешно.
Скоро от новенькой, подаренной вскладчину сумки ничего не останется.
Вещица не вписывается в обстановку, ее хозяин не вписывается тем более: светлые волосы, светлая кожа, злые светлые глаза.
Мальчишка.
От него осталось очень мало, а то, что осталось едва ли способно просить сострадания. Не важно, как сильно ударят, он продолжит буравить обидчиков взглядом, прозрачным как дистиллированная вода.
Всех достал этот взгляд. Достал настолько, что сегодня вытянут жребий: длинная соломинка - палачу, короткие - зрителям.
От недоброго внимания першит в горле. Подкатывает суеверный страх и вера в мгновенное обезвоживание…
Никакие деньги того не стоят.
Человек, вытянувший длинную соломинку, так и не успел взяться за нож. Он стал первым.
Мягкий хлопок пришелся куда-то в грудь. Темные пятна расползаются по телу на удивление быстро, а боли как не было, так и нет. Отвлечься не на что и человек внимательно смотрит: неловко, друг на дружку, люди падают.
Лицом в пыль, лицом в собственную кровь.
Есть в этом ужасе что-то постановочное. Нельзя за минуту уложить пятнадцать обученных бойцов.
Нельзя сделать этого в одиночку. И все же пол усыпан телами и между ними разгуливает Мистер Стервятник целенаправленно идет по головам, как по красной дорожке. Головы похрустывают под тяжелым шагом, но разве стервятника это заботит?
Но разве человек на коленях его заботит? Нет.
Стервятник слишком занят поисками чего-то более ценного. Он умудряется вытащить забившегося в угол мальчишку, хотя, тот отбивается как настоящий лев. Как настоящий львенок.
Человек на коленях запоздало сожалеет, что так и не придумал достойной пытки для мелкого засранца. Кажется, он действительно дорого стоит и все, кто мог рассказать о нем правду, теперь мертвы.
Из-за светлых глаз человек чувствует себя не застреленным, а утонувшим.



Глава 4

В нафантазированную, временами провисавшую в сюжете реальность верилось. Реальность была наихудшей и обрезала жизнь ножницами.
Чик-чик-чик.
Стоп-стоп-стоп.
Четвертый сдался, четвертый замерз насмерть. В какой-то момент его ударили сильней обычного; сломанное ребро проткнуло легкое насквозь. Бедное, бедное легкое.
Воздух кончился, и мозг попытался смягчить агонию: напоследок Четвертый увидел свет в конце туннеля.
Свет забрал свою жертву, как и положено, наверх. По ощущениям, не то чтобы к небесам. Всего лишь на высоту человеческого роста.
Разочарованный, преданный в лучших чувствах, Четвертый вырывался и царапался, пока что-то маленькое и злое не ужалило в шею.
«Игла», своевременно подсказала логика, прежде чем ее хозяин упал в зыбкую темноту смерти.
Четвертый правда верил, что смерти.
Небольшие небесные факты: Рай снабжен климат контролем. Рай не лечит контузии автоматически. Открыв глаза, Гэри не видит ни единорогов, ни ангелов.
Эггзи не слышит ни пения птиц, ни отповедей.
Смерть скучна и ничего не меняет к лучшему. Страхи все еще держат Четвертого за горло.
Животный инстинкт без устали озирается: ищет угрозу, ищет, куда спрятались призраки-экстремисты.
Их тени сливались в бесформенную кляксу еще вчера. Теперь не сливаются, не показываются, вовсе не существуют в природе. Если бы не отчетливый запах крови на языке, если бы не вспышки света по бокам, Гэри бы перестал сомневаться.
На небесах чертовски мало стандартной небесной атрибутики. Единственный показавшийся Ангел больше смахивает на высокого Солнечного Зайчика.
Солнечный Зайчик неуместен в Раю.
Даже дьявол вписался бы лучше, чем это изящное существо. С его появлением становится на пару градусов теплей и мягче. Виноват обычный плед и ни в коем случае не крылья.
Эггзи сжимает зубы, кулаки и собственное сердце.
Ловким движением фокусника Ангел превращает кулак Эггзи в раскрытую ладонь. Не сразу удается уловить суть происходящего; прикосновения осторожны до щекотки. Линия за линией, черточка за черточкой, пока загадочные символы не превращаются в заурядное имя:
«Гарри Харт»
Буквы, вычерченные на ладони, реальны. Эггзи хочет целовать каждую букву и того кто эти буквы терпеливо выводил. Потому что чертовски обидно верить в реальность, где тебя забивают до смерти четвертым.

Глава 5


Дверь номера забаррикадирована тяжелым креслом. Окна предусмотрительно завешаны плотными шторами. Комфортабельный люкс похож на карцер. Гарри доволен полученным эффектом.
Администратору радикальные метаморфозы точно не понравятся.
Плевать, на улыбчивого администратора не охотится мальчик по имени Эггзи. Кстати, большое спасибо креслу, большое спасибо Галахаду.
Техникой безопасности такого не покрыть, словами такого не объяснить.
Анвин бесцельно слоняется по комнате - угадывает направление вслепую. Он выслеживает Харта остекленевшим взглядом. Бледный, с перекошенной улыбкой, детеныш зомби снова не промахнется.
Это хуже бессонницы и кошмаров. И хуже всего вместе взятого.
Тонкие душевные материи ненавязчиво вопят. Им не плохо, очень даже наоборот-им замечательно.
Отрываются по полной, тянутся к беспомощному злому призраку, потому что призрак не похож на Ли Анвина. Заунывные индийские песни о кровном родстве быстро сворачивают лавочки.
Тонкие душевные матери неподвижны и царственны.
Без них было не легче, просто спалось лучше. Не приходилось укладывать солдата - лунатика. Неразборчивые лунные тараканы требуют тепла и участия. Гарри единственная кандидатура, тем более сопротивляться бесполезно.
Опытным путем установлено: если укрыть Эггзи двумя одеялами и обнять - он успокоится. Он будет пай мальчиком до рассвета.
Гарри сдается, иначе утром будет тянуть чужой грустью. Полноценной черной тоской.
А так, есть шанс на обычное, запоздалое раскаяние.
Он пытается вспомнить, как отделался от совести в прошлый раз. Озарению не способствует ни чай, ни изысканный десерт. Чай был бракованным, десерт приторным, а сам Харт - опустошенным.
Обстановка совсем не курортная.
В номере царит полумрак, тишина и влажность. Искусственный, промозглый Лондон. Никаких пустынь, никакого солнца. Гарри специально переборщил с кондиционером.
Эггзи должно быть тепло только в пределах кровати, потому что так было дома. Так было в его маленькой комнате, продуваемой всеми ветрами. Гарри случайно зафиксировал в памяти каждую деталь.
Подобные нюансы ни в одной больнице не предусмотрят. И уж точно не станут переодевать в домашнее. Смешные ночнушки с неприличным вырезом, стерильные одноразовые простыни, в лучшем случае. Гарри не торопится обращаться в местный госпиталь.
Там лунатиков фиксируют несколько иначе. Лунатиков не охраняют так тщательно, так что те вполне могут выйти в окно.
Гарри намеренно выдумывает ужасы, иначе рациональность возьмет вверх.
Было бы удобней, озаботься Артур самолетом, но спасение рядового солдата не было миссией Кингсмена. Теперь никакой поддержки извне.
Паспорт настоящий, оружие из личной коллекции.
Если Харта вычислят по невычисляемым пулям, он по-настоящему сядет.
Мишель не учитывала профсоюзных кингсменовских заморочек, когда звонила, а Гарри догадывался и согласился без промедления.
Откуда он знал, что в Ираке нет приличного чая.

Глава 6

Эггзи нарочито медлителен. Сползание с кровати должно быть санкционировано и одобрено. После нескольких неудачных побегов условились: быть слегка зависимым не обидно. Если обидно, то привяжут к кровати.
Мужчина выводит на предусмотрительно протянутой ладони магическое заклинание. Простенькое, но эффективное: «Мишель» Гарри знает, слух у Анвина вполне восстановился, но продолжает писать. С практической точки зрения, нужды в этом почти нет.
Есть что-то помимо практичности. Привычка.
Блокноты с ручками не рассматриваются. Мелкая моторика оставляет желать лучшего. Многие вещи приходится делать в две руки.
Эггзи держит ложку, пальцы Гарри поверх, для страховки.
Эггзи расчесывает волосы, Гарри как верный стилист, дежурит поблизости.
Анвин искренне смеется, когда видит собственное отражение: в пижамных штанах и растянутой футболке, зато прическа как у английского лорда.
Большую часть времени жизнь - прекрасна, а меньшая часть, всегда меньшая.
Ближе к вечеру приходит человек с маленьким чемоданчиком. Тощий до прозрачности, смуглый до черноты. Доктор прямиком из чистилища. Он открывает саквояж, достает тысячу и один предмет. Одноразовые синие перчатки - обязательный атрибут.
Дотошный паук, ничего не выпускающий из виду, хватает жертву за подбородок: открыть рот, закрыть рот. Костлявые пальцы хочется укусить, прожевать и выплюнуть.
Вместо этого Эггзи закрывает глаза и считает до миллиарда. Голова начинает болеть сильней обычного. После ядреных капель хочется плакать навзрыд. И даже смертоносный Галахад не может отогнать злого-злого «Паука»
Последний осмотр кончается спором. Взрослые ругаются шепотом. Доктор настаивает на больнице, Гарри категорически не согласен:
- Только не в этой стране.
- Я не волшебник. Нужно оборудование. В отеле его нет. Тут ничего нет!
- Знаю.
- Он знает. Он знает! Посмотрите на него!
Инструменты единым махом летят в саквояж. «Пыточная» коллекция обиженно звенит - вполне возможно, несколько бесценных экспонатов испорчено. В настоящий момент это никого не заботит.
- Вам нравится наблюдать, как они гибнут. Вот и все.
С этими словами Доктор хлопает дверью и исчезает. Пациент искреннее удивлен. Кто бы мог подумать, что в тихом омуте водятся такие экспрессивные черти. Сколько шума из ничего. Эггзи ведь не собирается умирать.
Харт стоит у окна. Есть что-то печальное в том, как он держит край занавески. Словно хочет выглянуть на улицу и окликнуть рассерженного оппонента.
Гэри страшно.
Иногда Мишель точно так же замирает на полуслове, с недомытой тарелкой в руке. Смотрит на кого-то сквозь стены и время. Тоже хочет окликнуть и вернуть. В такие моменты ее глаза одна сплошная боль.
Не может быть, чтобы они с Гарри грустили об одном и том же.
Эггзи опирается на ревность, как на костыли. Шаг за шагом до упора. Носом прямо в королевскую осанку.
Харт отпускает занавеску. Находит чужое запястье, чужой пульс. Сентиментальный жест от несентиментального Гарри.
Эта та самая, прекрасная часть жизни.


Глава 7

Неделя выдалась не из легких, во многих отношениях неделя выдалась просто поганой. Сырой, грязной и отчаянной.
Суеверные жители Альбиона от безысходности поговаривали, что дождь - это к хорошему. И зря Мишель не воспринимала метеорологических фанатиков всерьез.
Вечером воскресенья разразился настоящий ураган. Ни один нормальный человек бы не вышел на улицу, уж тем более почтальон. И какого же было ее удивление, когда на ковер, с звонким бряком приземлялся желтый пакет.
Мишель долго смотрела на внезапную посылку, прежде чем взять ее в руки. И еще дольше не решалась открыть.
Внутри конверта лежала связка ключей с короткой припиской и запретительный ордер на имя Дина. Милая предосторожность, с учетом, что ее благоверный накануне попал за решетку.
Обратного адреса не значилось, имя отправителя тоже не указали. Небольшая визитка прикрепленная к ключам многое проясняла. Знакомая улица, знакомый дом.
- Мы когда-нибудь купим эту лачугу. Вот увидишь - она будет нашей.
- Скажешь тоже, Ли.
- Я серьезно. Тебе нравится?
Как они узнали? Никто не знал.
Сколько раз Мишель останавливалась возле лачуги? Миллион?
Это место было каким-то законсервированным. Ничего в нем не менялось и не могло измениться. Может быть, дом их мечты был памятником архитектуры, который было запрещено продавать или сдавать.
На двери всегда висел тяжелый замок. Так уже давно никто не делает - легко вскрыть. Если бы только Гэри знал, о чем грезила его мать, он бы непременно нашел нелегальный способ ее порадовать. Так что она даже ему не говорила.
Сначала было слишком больно, а потом слишком смешно. Теперь все и сразу.
Есть время подумать, посомневаться. И поговорить вслух с призраками.
- Я серьезно, тебе нравится?
Мишель прикинула в уме, сколько у нее коробок и денег наличными. Она вряд ли успеет вывезти все. Но она начнет, а завтра продолжит. Ничего, если дождь не прекратится. Дождь - это ведь к хорошему.

***

Звонок еще не подключили и люди требуют внимания по старинке: два коротких удара и тишина.
Скорей всего, новые соседи. Они обещали зайти вечером, принести пирог. Вишневый. Остается верить, что Дейзи не соврала и мама у нее очень красивая. Честно говоря, мама разучилась принимать гостей и выглядеть шикарно.
Мишель тянет дверь на себя. Она прикрывает глаза, чтобы в нужный момент посмотреть удивленно и радостно. Вуаля! Перед вами женщина, обожающая вишневые пироги. Добро пожаловать.
Добро пожаловать, Мистер Харт без вишневого пирога.
- Гарри, – женщина старается вложить в его имя все негодование, но запинается на полуслове. Гарри держит лицо сколько может - несколько секунд, - а после улыбается. Не вежливо, а взволнованно.
Он не похож на рыцаря в сияющих доспехах. Мокрый, с вывернутым зонтиком, Галахад почти жалок.
- Войдете? - Неужели не войдет в дом, который сам же и подарил. Какие уж тут тайны.
Гарри с охотой принимает приглашение. Его теплый костюм, очевидно, из шерсти, безнадежно испорчен. Почему-то Мишель этот факт огорчает. На этот раз она не может скрыть своего сожаления. Гарри как-то неправильно внимателен. Он не замечает, что выгнутые спицы зонта едва не протыкают его собственную ногу. Не замечает, что в обуви вода и плеск слышен на приличном расстоянии. Все это вторично.
Мишель готова заплакать, так и не начав говорить. Гостеприимная рыдающая женщина - лучше не придумаешь.
Гарри пришел один. Слава богу, пока не достал медаль, чтобы вручить ее Дейзи - на сей раз в память о брате. Наверное, мысли Мишель не сложно прочесть и Гарри запоздало оправдывается:
- Наш самолет приземлился час назад.
Он сказал «Наш», а не «Мой». Это важно.
Этого достаточно. Гарри, наверное, ждет, что она набросится на него с расспросами и требованием немедленной встречи. Мишель не бросается и не требует.
Она все понимает, в конце концов, ее мальчик не на курорте прохлаждался.
Она потерпит еще немного. Впрочем, у нее есть законное материнское право попросить о небольшом одолжении.
- Можете ему кое-что передать?
- Разумеется.
В доме полно коробок, честное слово - черт ногу сломит. Мишель уверена почти на сто процентов, что не сможет найти свою одежду до конца переезда. И еще кое в чем она уверена: коробки с вещами Эггзи помечены синим. Она знает, где что, и сможет показать с закрытыми глазами. Найти на ощупь, по запаху.
Гарри не успевает обжиться в необжитой гостиной. Успевает только представиться по форме юной леди, которую оставили в качестве сторожа.
Дейзи оказалась крайне дисциплинированным надсмотрщиком. Когда Мишель вернулась, Галахад сидел на диване в целости и сохранности. Как истинный джентльмен, он привстал при виде запыхавшейся хозяйки дома. В руках она держала потрепанную книгу, переплет которой был явно старше дедушки Харта. А ведь тот слыл тем еще долгожителем.
- Только не подшучивайте над ним. Все подшучивают.
- «Джейн Эйр», интересный выбор. Ваш сын полон сюрпризов.
Мужчина еще несколько секунд пребывает в растерянности, ведь книга слишком велика, чтобы свободно поместиться в карман. Только появившаяся улыбка сменяется гримасой отчаяния.
Многие ли видели отчаявшегося Галахада? Мишель чувствует себя чуть ли не избранной, и довольный смешок вылетает сам собой.
- Не волнуйтесь. Я могу одолжить зонт. С возвратом разумеется.
Именно так выглядят тонкие намеки в исполнении строгой Миссис Анвин. Обычная домохозяйка, куда ей до изысканных интриг. Но она точно не дура, и лучше бы Гарри это уловить с первого раза.
- Поцелуйте его от меня.
Мишель делает акцент на поцелуйте, потому что она хорошая мать и ей положено давать мудрые советы. Ей ли не знать, как глупы влюбленные мужчины.

[L]nightanddau[/L]<a href="http://nightanddau.diary.ru/p208385887.htm">орет и пишет АУ об Эггзи заложнике</a>

запись создана: 14.03.2016 в 22:48

@темы: Дно, Боль, Colin Firth, Taron Egerton, Kingsman, Тварь натварила, Слэш

Comments

[nightanddau]

sablefluffy, L]Alice Alone[/L],


ВНУТРИ МЕНЯ СИДИТ ЕЛЕЙНАЯ БАБА В ОЧКАХ, которая очень придирчива в плане стилистики и сюжета, ей сложно угодить, она злая и все зачеркивает. С НЕЙ ОЧЕНЬ СЛОЖНО. ВЫДИРАЮ КАЖДОЕ СЛОВО ИЗ ЕЕ ПАСТИ.
СЕГОДНЯ ЗАВТРА НАДО УЖЕ ДОБИТЬ ГЛАВУЛЬКУ.
СПАСИБУЛЬКИ
* КОЕ-КТО ЗНАЕТ, КОМУ САМЫЕ БОЛЬШИЕ И ТОЛСТЫЕ СПАСИБУЛЬКИ*

[nightanddau]

* СРОЧНО, ВКИНЬТЕ ЕЩЕ ОДНОЙ ФЕДЖЕРТОН ФОТОНЬКОЙ, МОЖЕТ Я ПЕРВУЮ НЦУ В ЖИЗНИ НАПИШУ* мечты мечты

[Инь Ян]

Костлявые пальцы хочется укусить, прожевать и выплюнуть. Вместо этого Эггзи закрывает глаза и считает до миллиарда.

Эггзи опирается на ревность, как на костыли. Шаг за шагом до упора. Носом прямо в королевскую осанку.

Какие фразы, ох, какие фразы! *восхищенно и чуть завистливо*

[nightanddau]

Инь Ян, это у меня такой флафф, распечальный. Пальцы всякие жуются. Что уж тут завидовать XD

[Инь Ян]

Что уж тут завидовать

Потому что красиво! Мне подвластны лишь сухие описательные предложения, а тут - одни эмоции в тексте, а в голове все срабатывает, как надо!

[nightanddau]

Инь Ян, фух) ну значит не зря я корпела, слушала всякие тленопесни и рвала волосы от негодования))) я их до сих пор рву. Там же последняя глава намечается. Сладкая как патока. Бугага

[Инь Ян]

nightanddau,
Жжжждем!

[Christmas Deer]

Хочу последнюю главу, сладкую как сахар! Шикарный язык...

[nightanddau]

Инь Ян, Christmas Deer, Девчачья часть орет о целовахах, рационально-обоснуйная в глубоком протесте. Я ПЫТАЮСЬ ПОМИРИТЬСЯ САМА С СОБОЙ.
* Сладкое в моем случае может кончиться пздцом и открытым болефиналом*

ПОСТАРАЮСЬ ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ.

[Christmas Deer]

Буду грезить о целовахах и хэппиэнде(

[Christmas Deer]

Буду грезить о целовахах и хэппиэнде(

[Аня Шэра]

[nightanddau]

Этот неловкий момент, когда конец вроде счастливый, а ты...

МИШЕЕЕЛЬ

ДЖЕЙН ЭЙР

[Инь Ян]

- Поцелуйте его от меня.
Мишель делает акцент на поцелуйте, потому что она хорошая мать и ей положено давать мудрые советы. Ей ли не знать, как глупы влюбленные мужчины.

Спасибо вам большое!

[nightanddau]

Инь Ян, * а теперь все дружно забираются к автору в шоковый плед и дышат в пакетик. * потому что ХЭ для меня стресс*

[.don juan]

БРО, ТЫ СПРАВИЛАСЬ

[Инь Ян]

потому что ХЭ для меня стресс*

Не ХЭ был бы стрессом для нас.

[nightanddau]

.don juan, БЕЗ ТЕБЯ БЫ НЕ СПРАВИЛАСЬ.

[.don juan]

nightanddau,

[Darya_Who]

Автор ,вы потрясно пишете. вот прямо вообще. спасибо.

[nightanddau]

Сама перечитала сама офигела)